Кого видели старушки-голландики, упомянутые в сказке антония погорельского

Кошку и попугая вроде как

1) был один из числа коренных, старых полковников: весь был он создан для бранной тревоги и отличался грубой прямотой своего нрава.2) был страшно. это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый  xv век на полукочующем углу европы.3) весь погрузился в очаровательную музыку пуль и мечей. он не знал, что такое значит обдумывать, или рассчитывать, или измерять заранее свои и чужие силы. бешеную негу и упоенье он видел в битве: что-то пиршественное зрелось ему в те минуты, когда разгорится у человека голова, в глазах все мелькает и мешается, летят головы, с громом на землю кони, а он несется, как пьяный, в свисте пуль, в сабельном блеске, и наносит всем удары, и не слышит нанесенных.4) выносил терзания и пытки, как исполин. ни крика, ни стона не было слышно даже тогда, когда стали перебивать ему на руках и ногах кости, когда ужасный хряск их послышался среди мертвой толпы  отдаленными  зрителями,    когда  панянки  отворотили  глазасвои, — ничто, похожее на стон, не вырвался из уст его; не дрогнулось  лицо его.5) да разве найдутся на свете такие огни и муки и сила такая, которая бы пересилила силу! 6) имел чувства несколько живее и как-то более развитые. он учился  охотнее и без напряжения, с каким обыкновенно принимается тяжелый и сильный характер. он был изобретательнее своего брата: чаще являлся предводителем довольно опасного предприятия и иногда, с изобретательного ума своего, умел увертываться от наказания.7) казалось, был на роду написан битвенный путь и трудное знанье вершить ратные дела. ни разу не растерявшись и не смутившись ни  от какого случая, с хладнокровием, почти неестественным для  двадцатидвухлетнего, он в один миг мог вымерять всю опасность и все положение дела, тут же мог найти средство, как уклониться от нее, но уклониться с тем, чтобы потом верней преодолеть ее. уже  испытанной уверенностью стали теперь означаться его движения, и в  них не могли не быть заметны наклонности будущего вождя. крепостью дышало его тело, и рыцарские его качества уже приобрели широкую силу льва.8) однако же заметно стал он пасмурен и печален. три тяжелые  морщины насунулись на лоб его и уже больше никогда не сходили с  него.  оглянулся он теперь вокруг себя:     все  новое  на сече,    все перемерли старые товарищи. ни одного из тех, которые стояли за правое дело, за веру и братство. он любил простую жизнь казаков и перессорился с теми из своих товарищей, которые были наклонны к варшавской стороне, называя их хлопьями польских панов.9) он также кипел жаждою подвига, но вместе с нею душа его была доступна и другим чувствам. потребность любви вспыхнула в нем  живо, когда он перешел за восемнадцать лет; женщина чаще стала  представляться горячим мечтам его; он, слушая философские диспуты, видел ее поминутно, свежую, черноокую, нежную. он тщательно скрывал от своих товарищей эти движения страстной юношеской души, потому что в тогдашний век было стыдно и бесчестно думать казаку о женщине и любви, не отведав битвы.10) первый долг и первая честь казака есть соблюсти товарищество.  сколько ни живу я на веку, не слышал я, паны-братья, чтобы казак  покинул в беде или продал как-нибудь своего товарища. и те и другие нам товарищи — меньше их или больше, — все равно, все товарищи, все нам дороги.11) считался всегда одним из лучших товарищей. он редко предводительствовал другими в дерзких предприятиях — обобрать чужой сад или огород, но зато он был всегда одним из первых, приходивших под знамена предприимчивого бурсака, и никогда, ни в каком случае, не выдавал своих товарищей; никакие плети и розги не могли заставить его это сделать. он был суров к другим  побуждениям, кроме войны и разгульной пирушки; по крайне мере  никогда почти о другом не думал. он был прямодушен с равными.