Прошу нужно конспект гончарова мильон терзаний (критический этюд)

Комедия "горе от ума" держится каким-то особняком в и отличается моложавостью, свежестью и более крепкой живучестью от других произведений слова. она, как столетний старик, около которого все, отжив по очереди свою пору, умирают и валятся, а он ходит, бодрый и свежий, между могилами старых и колыбелями новых людей. и никому в голову не приходит, что настанет когда-нибудь и его черед. главная роль, конечно, - роль чацкого, без которой не было бы комедии, а была бы, , картина нравов. чацкий не только умнее всех прочих лиц, но и положительно умен. речь его кипит умом, остроумием. у него есть и сердце, и притом он безукоризненно честен. словом - это человек не только умный, но и развитой, с чувством, или, как рекомендует его горничная лиза, он "чувствителен, и весел, и остер". чацкий, как видно, готовился серьезно к деятельности. он "славно пишет, переводит", говорит о нем фамусов, и о его высоком уме. он, конечно, путешествовал недаром, учился, читал, принимался, как видно, за труд, был в сношениях с министрами и разошелся - не трудно догадаться почему. "служить бы рад, - прислуживаться тошно", - намекает он сам. он любит серьезно, видя в софье будущую жену. он и в москву, и к фамусову приехал, очевидно, для софьи и к одной софье. две комедии как будто вложены одна в другую: одна, так сказать, частная, мелкая, , между чацким, софьей, молчалиным и лизой: это интрига любви, вседневный мотив всех комедий. когда первая прерывается, в промежутке является неожиданно другая, и действие завязывается снова, частная комедия разыгрывается в общую битву и связывается в один узел. между тем чацкому досталось выпить до дна горькую чашу - не найдя ни в ком "сочувствия живого", и уехать, увозя с собой только "мильон терзаний". чацкий рвется к "свободной жизни", "к занятиям" наукой и искусству и требует "службы делу, а не лицам". он обличитель лжи и всего, что отжило, что заглушает новую жизнь, "жизнь свободную". весь ум его и все силы уходят в эту борьбу. не только для софьи, но и для фамусова и всех его гостей, "ум" чацкого, сверкавший, как луч света в целой пьесе, разразился в конце в тот гром, при котором крестятся, по пословице, мужики. нужен был только взрыв, бой, и он завязался, упорный и горячий - в один день в одном доме, но последствия его отразились на всей москве и россии. чацкий, если и обманулся в своих личных ожиданиях, не нашел "прелести встреч, живого участья", то брызнул сам на заглохшую почву живой водой - увезя с собой "мильон терзаний" - терзаний от всего: от "ума", от "оскорбленного чувства".чацкого роль - роль страдательная: оно иначе и быть не может. такова роль всех чацких, хотя она в то же время и всегда победительная. но они не знают о своей победе, они сеют только, а пожинают другие. чацкий сломлен количеством старой силы, нанеся ей в свою очередь смертельный удар качеством силы свежей. он вечный обличитель лжи, запрятавшейся в пословицу: "один в поле не воин". нет, воин, если он чацкий, и притом победитель, но передовой воин, застрельщик и - всегда жертва. чацкий неизбежен при каждой смене одного века другим. едва ли состареется когда-нибудь грибоедовский чацкий, а с ним и вся комедия. чацкий, по нашему мнению, - из всех героев комедии наиболее живая личность. натура его сильнее и глубже прочих лиц и потому не могла быть исчерпана в комедии.

Комедия «горе от ума» держится каким-то особняком в и отличается моложавостью, свежестью и более крепкою живучестью от других произведений слова. «горе от ума» появилось раньше онегина, печорина, пережило их, про­шло невредимо через гоголевский период, прожило эти полвека со времени своего появления и все живет своей нетленною жизнью, переживет и еще много эпох и все не утратит своей жизненности. одни ценят в комедии картину московских нравов известной эпохи, создание живых типов и их искусную группировку. вся пьеса представля­ется каким-то кругом знакомых читателю лиц и притом таким определен­ным и замкнутым, как колода карт. другие, отдавая справедливость картине нравов, верности типов, до­рожат более эпиграмматической солью языка, живой сатирой — моралью, которою пьеса до сих пор, как неистощимый колодезь, снабжает всякого на каждый обиходный шаг жизни. главная роль, конечно, — роль чацкого, без которой не было бы коме­дии, а была бы, , картина нравов. сам грибоедов приписал горе чацкого его уму, а пушкин отказал ему вовсе в уме. чацкий начинает новый век — и в этом все его значение и весь «ум».

В отличие от Онегина Ленский не испорчен столичной жизнью. Детские годы его в провинциальной усадебной глуши, в близости к природе, в окружении патриархальных помещиков с их простодушием, хлебосольством, искренним доброжелательством. Еще в отроческие годы он испытал первые проблески любовного чувства, лишенные светской театральности, столичного жеманства:

Чуть отрок, Ольгою плененный,

Сердечных мук еще не знав,

Он был свидетель умиленный

Ее младенческих забав…

Пушкин показывает, что сердечность и доверчивость Ленского, его вера в человеческую порядочность и доброту питаются из чистого русского источника – патриархального дворянства, хранящего в своей мирной жизни «привычки милой старины»:

Ни чужеземные красы,

Ни шум веселий, ни науки

Души не изменили в нем,

Согретой девственным огнем.

В отличие от Онегина, человека рассудочного, с поврежденным и приглушенным сердцем, Ленский сохранил «доверчивую совесть», сердечную откровенность. Однако эти добрые черты характера Ленского тоже осложнены далекими от русской действительности романтическими влияниями:

…Владимир Ленский,

С душою прямо геттингенской,

Красавец, в полном цвете лет,

Поклонник Канта и поэт.

Он из Германии туманной

Привез учености плоды:

Вольнолюбивые мечты,

Дух пылкий и довольно странный,

Всегда восторженную речь

И кудри черные до плеч.

Пылкость, взвинченность и неизменная восторженность – качества, как бы приподнимающие поэта над реалиями жизни. Ленский все вокруг видит в каком-то розовом тумане идеализма. Порой он наивен в своем простодушии, порой неумеренно вспыльчив и горяч.

В глазах провинциальных помещиков Онегин предстает «фармазоном и сумасбродом», а Ленский – «полурусским соседом». Оба героя возвышаются над окружающей их средой, что и является поводом к их сближению. Правда, Пушкин подчеркивает его непрочность, и в душу читателя закрадывается подозрение, что такая «дружба» не доведет героев до добра:

Они сошлись. Волна и камень,

Стихи и проза, лед и пламень

Не столь различны меж собой.

Презирающий людей Онегин лишь «вчуже чувство уважал», а потому терпел Ленского с улыбкой, с трудом сдерживая «охладительное слово»:

И думал: глупо мне мешать

Его минутному блаженству;

И без меня пора придет;

Пускай покамест он живет

Да верит мира совершенству…

В таком «великодушии» больше снисходительного презрения, чем дружеских чувств. А Ленский в своей восторженности невнимателен к душевному состоянию Онегина и этой нечуткостью, вероятно, усугубляет глухое раздражение самолюбивого эгоиста:

Поэт в жару своих суждений

Читал, забывшись, между тем

Отрывки северных поэм,

И снисходительный Евгений,

Хоть их не много понимал,

Прилежно юноше внимал.

«Пускай покамест он живет…» – каким самоуверенным властолюбием дышат мысли разочарованного «байрониста», почитающего всех нулями, а единицею – себя! В дружбе Онегина и Ленского нет равенства. Чем короче оказывается их сближение, тем реальнее опасность взрыва. Под внешним доброжелательством тлеет взаимная неприязнь.

Объективируя, отделяя от себя характер Ленского, Пушкин реже прибегает к описанию внешних обстоятельств жизни героя, как это было с Онегиным. Он чаще изображает душевный мир Ленского, создавая реалистический образ его романтического миросозерцания. Стихи Ленского автор пронизывает изнутри добрым юмором или легкой иронией: «Паду ли я стрелой пронзенный»; «А я, быть может, я гробницы / Сойду в таинственную сень»; «Придешь ли, дева красоты, / Слезу пролить над ранней урной» и т. п. Возникает независимый от автора живой образ романтического поэта. Умелой рукою реалиста Пушкин типизирует романтический стиль с его вычурными перифразами, с его пристрастием к архаическим деталям: романтическая стрела вместо прозаической пули, «дева красоты», «ранняя урна», усложненная синтаксическая инверсия.