Изложение на рассказ про случай на охоте на про зайца спашего деда от смерти.

  к ветеринару в наше село пришел с урженского озера ваня малявин и          принес завернутого в рваную ватную куртку маленького теплого зайца. заяц плакал и часто моргал красными от слез           - ты что, одурел? - крикнул ветеринар. - скоро будешь ко мне мышей таскать, оголец!           - а вы не лайтесь, это заяц особенный, - хриплым шепотом сказал ваня. - его дед прислал, велел лечить.          - от чего лечить-то?           - лапы у него пожженные.          ветеринар повернул ваню лицом к двери, толкнул в спину и прикрикнул вслед:           - валяй, валяй! не умею я их лечить. зажарь его с луком - деду будет закуска.          ваня ничего не ответил. он вышел в сени, заморгал глазами, потянул носом и уткнулся в бревенчатую стену. по стене потекли слезы. заяц тихо дрожал под засаленной курткой.          - ты чего, малый? - спросила ваню жалостливая бабка анисья; она к ветеринару свою единственную козу.- чего вы, сердешные, вдвоем слезы льете? ай случилось что?           - пожженный он, дедушкин заяц, - сказал тихо ваня. - на лесном лапы себе пожег, бегать не может. вот-вот, гляди, умреть.          - не умреть, малый, - прошамкала анисья. -- скажи дедушке своему, ежели большая у него охота зайца выходить, пущай несет его в город к карлу петровичу.          ваня вытер слезы и пошел лесами домой, на урженское озеро. он не шел, а бежал босиком по горячей песчаной дороге. недавний лесной прошел стороной на север около самого озера. пахло гарью и сухой гвоздикой. она большими островами росла на полянах.          заяц стонал.          ваня нашел по дороге пушистые, покрытые серебряными мягкими волосами листья, вырвал их, положил под сосенку и развернул зайца. заяц посмотрел на листья, уткнулся в них головой и затих.          - ты чего, серый? - тихо спросил ваня. - ты бы поел.          заяц молчал.          - ты бы поел, - повторил ваня, и голос его задрожал. - может, пить хочешь?           заяц повел рваным ухом и закрыл глаза.          ваня взял его на руки и побежал напрямик через лес - надо было поскорее дать зайцу напиться из озера.          неслыханная жара стояла в то лето над лесами. утром наплывали вереницы белых облаков. в полдень облака стремительно рвались вверх, к зениту, и на глазах уносились и исчезали где-то за границами неба. жаркий ураган дул уже две недели без передышки. смола, стекавшая по сосновым стволам, превратилась в янтарный камень.          наутро дед надел чистые онучи[i] и новые лапти, взял посох и кусок хлеба и побрел в город. ваня нес зайца сзади. заяц совсем притих, только изредка вздрагивал всем телом и судорожно вздыхал.          суховей вздул над городом облако пыли, мягкой, как мука. в ней летал куриный пух, сухие листья и солома. издали казалось, что над городом дымит тихий .          на базарной площади было пусто, знойно; извозчичьи лошади дремали около водоразборной будки, и на головах у них были надеты соломенные шляпы. дед перекрестился.          - не то лошадь, не то невеста - шут их разберет! - сказал он и сплюнул.          долго спрашивали прохожих про карла петровича, но никто толком ничего не ответил. зашли в аптеку. толстый старый человек в пенсне и в коротком белом халате сердито плечами и сказал:           - это мне нравится! довольно странный вопрос! карл петрович корш - специалист по детским болезням -- уже три года как перестал принимать пациентов. зачем он вам?           дед, заикаясь от уважения к аптекарю и от робости, рассказал про зайца.          - это мне нравится! -сказал аптекарь. -- интересные пациенты завелись в нашем городе. это мне замечательно нравится!           он нервно снял пенсне, протер, снова нацепил на нос и уставился на деда. дед молчал и топтался на месте. аптекарь тоже молчал. молчание становилось тягостным.          - почтовая улица, три! - вдруг в сердцах крикнул аптекарь и захлопнул какую-то растрепанную толстую книгу. - три!           дед с ваней добрели до почтовой улицы как раз вовремя - из-за оки заходила высокая гроза. ленивый гром потягивался за горизонтом, как заспанный силач распрямлял плечи и нехотя потряхивал землю. серая рябь пошла по реке. бесшумные молнии исподтишка, но стремительно и сильно били в луга; далеко за полянами уже горел стог сена, зажженный ими. крупные капли дождя падали на пыльную дорогу, и вскоре она стала похожа на лунную поверхность: каждая капля оставляла в пыли маленький кратер.          карл петрович играл на рояле нечто печальное и мелодичное, когда в окне появилась растрепанная борода деда.          через минуту карл петрович уже сердился.          - я не ветеринар, - сказал он и захлопнул крышку рояля. тотчас же в лугах проворчал гром. - я всю жизнь лечил детей, а не зайцев.          - что ребенок, что заяц - все одно, - пробормотал дед. - все одно! полечи, яви милость! ветеринару нашему такие дела неподсудны. он у нас коновал. этот заяц, можно сказать, спаситель мой: я ему жизнью обязан, оказывать должен, а ты говоришь - бросить!           еще через минуту карл петрович - старик с седыми взъерошенными бровями, - волнуясь, слушал спотыкающийся рассказ деда.       

Гроздья       рябины       коснулись     моего     лица