Житие аввакума, почему он был не истовый

В. гаршин писал: «…дайте аввакуму власть, — повсюду зажглись бы костры, воздвиглись бы виселицы и плахи, рекою бы полилась кровь, и бездушные призраки приняли бы многую жертву» . хочу комментарий к уроку на эту тему, где было подобное (статья «ради чего сожгли 20 тысяч православных? или чему и как учат в школе? ») : «тенденциозная цитата о кострах и виселицах подталкивает ученика к мысли, что аввакума вовремя остановили. и царь правильно сделал, что приказал сжечь аввакума. но мысль о том, что слова и поступки боярыни морозовой и аввакума были всего лишь сильной эмоциональной реакцией на действия никона, похоже, вне логики и гаршина, и учительницы, его цитирующей. костры горели, виселицы стояли в реальности, хотя власти у аввакума и боярыни морозовой не было. не было уже и их » протопоп аввакум был убеждённым проповедником и умел говорить сильно. реальность, окружавшая его и сама судьба его трагическая вызывали к жизни слова, которые до сих пор жгут пламенем. но это - слова. за веру свою пожертвовал он жизнью, приняв мучения и ужасную смерть. что само по себе искупает любые страшные слова в его книге, если только представить, в каких условиях были они написаны. хочу подвигнуть вас к самостоятельному прочтению, следующее мнение об аввакуме и его поизведении: «только раз в омертвелую словесность, как буря, ворвался живой, полнокровный голос. это было гениальное „житие“ неистового протопопа аввакума. речь его – вся на жесте, а канон разрушен вдребезги! » – так говорил алексей толстой. «житие» его включено в хрестоматию, и каждый грамотный человек должен хоть единожды в жизни прикоснуться к этому чудовищному вулкану – этому везувию, извергавшему в народ раскаленную лаву афоризмов и гипербол, брани и ласки, образов и метафор, ума и злости, таланта и самобытности. нельзя знать , не зная аввакума! тургенев всю жизнь, даже за рубежом, не расставался с «житием протопопа аввакума» , он говорил друзьям: «вот книга! каждому писателю надо ей изучать… » лев толстой в кругу семьи часто читал вслух «житие» . достоевский, гончаров, чернышевский, лесков, гаршин, бунин, леонов, пришвин, федин – никто не прошел равнодушно мимо писаний аввакума» (в. пикуль, "аввакум в пещи огненной")

"солнце склонялось к западу и косыми жаркими лучами невыносимо жгло мне шею и щеки; невозможно было дотронуться до раскаленных краев брички; густая пыль поднималась по дороге и наполняла воздух. не было ни малейшего ветерка, который бы относил ее. "

 

"все мое внимание было обращено на верстовые столбы, которые я замечал издалека, и на облака, прежде рассыпанные по небосклону, которые, приняв зловещие, черные тени, теперь собирались в одну большую, мрачную тучу. изредка погромыхивал дальний гром."

 

"до ближайшей деревни оставалось еще верст девять, а большая темно-лиловая туча, взявшаяся бог знает откуда, без малейшего ветра, но быстро подвигалась к нам. солнце, еще не скрытое облаками, ярко освещает ее мрачную фигуру и серые полосы, которые от нее идут до самого горизонта. изредка вдалеке вспыхивает молния и слышится слабый гул, постоянно усиливающийся, приближающийся и переходящий в прерывистые раскаты, обнимающие весь небосклон."

 

"но вот передовые облака уже начинают закрывать солнце; вот оно выглянуло в последний раз, осветило страшно-мрачную сторону горизонта и скрылось. вся окрестность вдруг изменяется и принимает мрачный характер. вот задрожала осиновая роща; листья становятся какого-то бело-мутного цвета, ярко на лиловом фоне тучи, шумят и вертятся; макушки больших берез начинают раскачиваться, и пучки сухой травы летят через дорогу. стрижи и белогрудые ласточки, как будто с намерением остановить нас, реют вокруг брички и пролетают под самой грудью лошадей; галки с растрепанными крыльями как-то боком летают по ветру; края кожаного фартука, которым мы застегнулись, начинают подниматься, пропускать к нам порывы влажного ветра и, размахиваясь, биться о кузов брички. молния вспыхивает как будто в самой бричке, ослепляет зрение и на одно мгновение освещает серое сукно, басон и прижавшуюся к углу фигуру володи. в ту же секунду над самой головой раздается величественный гул, который, как будто поднимаясь все выше и выше, шире и шире, по огромной спиральной линии, постепенно усиливается и переходит в оглушительный треск, невольно заставляющий трепетать и сдерживать дыхание."

 

"косой дождь, гонимый сильным ветром, лил как из ведра; с фризовой спины василья текли потоки в лужу мутной воды, образовавшуюся на фартуке. сначала сбитая катышками пыль превратилась в жидкую грязь, которую месили колеса, толчки стали меньше, и по глинистым колеям потекли мутные ручьи. молния светила шире и бледнее, и раскаты грома уже были не так поразительны за равномерным шумом дождя. но вот дождь становится мельче; туча начинает разделяться на волнистые облака, светлеть в том месте, в котором должно быть солнце, и сквозь серовато-белые края тучи чуть виднеется клочок ясной лазури. через минуту робкий луч солнца уже блестит в лужах дороги, на полосах , как сквозь сито, мелкого прямого дождя и на обмытой, блестящей зелени дорожной травы. черная туча так же грозно застилает противоположную сторону небосклона, но я уже не боюсь ее. "

 

"с одной стороны дороги - необозримое озимое поле, кое-где перерезанное неглубокими овражками, блестит мокрой землею и зеленью и расстилается тенистым ковром до самого горизонта; с другой стороны - осиновая роща, поросшая ореховым и черемушным подседом, как бы в избытке счастия стоит, не шелохнется и медленно роняет с своих обмытых ветвей светлые капли дождя на сухие прошлогодние листья. со всех сторон вьются с веселой песнью и быстро хохлатые жаворонки; в мокрых кустах слышно хлопотливое движение маленьких птичек, и из середины рощи ясно долетают звуки кукушки. так обаятелен этот чудный запах леса после весенней грозы, запах березы, фиалки, прелого листа, сморчков, черемухи, что я не могу усидеть в бричке, соскакиваю с подножки, бегу к кустам и, несмотря на то, что меня осыпает дождевыми каплями, рву мокрые ветки распустившейся черемухи, бью себя ими по лицу и упиваюсь их чудным запахом."