Белый бим черное ухо случай в автобусе

Вчера был счастливый день. все - как надо: осень, солнце, желтый лес, изящная работа бима. а все-таки какой-то осадок на душе. отчего бы? в автобусе бим явно заметил, как я вздохнул, и явно же не понял меня. пес вовсе не может представить, что я дал взятку шоферу. собаке - наплевать на это. а мне? какая разница - рубль я дал за малое "дело", или двадцать - за большое, или тысячу - за крупное? все равно стыдно. словно продаешь свою совесть по мелочам. конечно, бим стоит ниже человека, поэтому никогда и не догадается об этом. не понять того биму, что бумажки эти и совесть иногда находятся в прямой зависимости. но какой же я чудак! нельзя же требовать от собаки больше того, что она может: очеловечивать собаку нельзя. и еще: мне жаль стало убивать дичь. это, наверное, старость. так хорошо вокруг, и вдруг мертвая я не вегетарианец и не ханжа, описывающий страдания убитых животных и уписывающий с удовольствием их мясо, но до конца дней ставлю себе условие: одного-двух вальдшнепов за охоту, не больше. если ни одного - еще бы лучше, но тогда бим загибнет как охотничья собака, а я вынужден буду купить птицу, которую для меня убьет кто-то другой. нет уж, увольте от а к кому, собственно, я обращаюсь? впрочем, к самому себе: раздвоение личности в длительном одиночестве в какой-то степени неизбежно. веками от этого спасала человека собака. откуда же все-таки осадок от вчерашнего? и только ли от вчерашнего? не пропустил ли я какую-то итак, вчерашний день: стремление к счастью - и желтый рубль, желтый лес - и убитая птица. что это: уж не сделка ли со своей совестью? стоп! вот какая мысль ускользнула вчера: не сделка, а укор совести и боль за всех, убивающих бесполезно, когда человек теряет человечность. из прошлого, из воспоминаний о прошлом идет и все более растет во мне жалость к птицам и животным. я вспоминаю. была установка руководства общества охотников об уничтожении сорок как вредных птиц, и это обосновывалось якобы наблюдением биологов. и все охотники убивали сорок со спокойной совестью. была такая установка и об ястребиных птицах. их тоже убивали. и о волках. этих уничтожили почти начисто. за волка платили премию в триста рублей (старыми деньгами), а за лапки сороки или коршуна, представленные в общество охотников, то ли пять копеек, то ли пятьдесят - не помню. но вдруг, в новой установке, коршун и сорока объявлены полезными птицами, не врагами птиц: уничтожать их запрещено. строжайший приказ к уничтожению сменился строжайшим наказом к запрещению. 

Відповідь:

Пояснення:

Е