Мороз мороз через дуб перерос через дуб перерос бабу снежную привёз почему возможна рифма между парами строк определи звуковой состав конце каждой строки укажи известные тебе части речи

Рифма возможна при созвучии концовок строк. в данном случае созвучны слова перерос и . несмотря на то, что в конце третей строки звонкий согласный, при произношении происходит оглушение и произносится [пр'ив'ос]. в этом стишке встречаются следующие части речи: существительные (мороз, дуб, баба), глаголы (перерос, ), прилагательное (снежная), предлог (через).

Кабинет пушкина в его доме в михайловском. на стене — портреты байрона (гравюра люптона по рисунку филлипса, 1826) и жуковского (гравюра е. и. эстеррейха, 1820) есть сочинение, которое достойно внимания, но не копируйте его, пишите своими словами, что чувствуете . блик на камине кабинет а. с. пушкина в михайловском вот я опять здесь. уткнулся в холодящую белую плитку камина и смотрю прозрачными глазами. не в первый раз забираюсь в его кабинет (что для луча стены или входной билет? ) и всегда удивляюсь тишине, овеянной дыханием пустоты. его больше нет. впрочем, его вдохновение до сих пор тут. оно разговорчивое, и улыбчивое, и все время сыплет рифмами, которые яркими зайчиками играют на сумрачном челе лорда байрона, замершего на портрете. им страшно хочется и подуть в рог, и пострелять из пистолетов, и, выкупавшись в чернильнице, размалевать книжную полку, но они прыгают через стол прямо в кресло, а оттуда в веселой суматохе на ковер и в хороводе носятся между ножками стола, играя тенями до заката. пустота здесь не страшная, просто пустота, потому что он ушел, и уют, потому что на столе лежат груды строк, написанные его рукой, и чувствуется тонкий аромат гениальности. а прямо передо мной стоит кровать, высокая, с пологом и тяжелым покрывалом до пола. я люблю отдыхать на ней, вспугивая мелкие пылинки. еще щекочу подставку под ноги, которая, будто зеленая собачка, прилегла у кожаного кресла. я знаю, что с каминной полки на меня скептически смотрит наполеон, точнее статуэтка на постаменте, его изображающая. она вообразила, будто пушкин писал о ней. наивная! мне ли не знать, о ком он писал. уж не о металлической болванке, ничуть не отличающейся от кочерги или щипцов по своей сути. не она водила армии, не ей покровительствовал случай. но я не гляжу на статуэтку, позволяя ей и дальше, замерев в самоуверенной позе, хмуро взирать на мир из-под треуголки. ведь с мягкой скамеечки для ног хорошо виден полумрак камина, смешавшийся с золой - ненужным теперь шлейфом огня. я помню, как там болтали поленья, фейерверком разбрасывая искры тепла по комнате, за окном блестела сугробами зима, и гусиное перо скользило по бумаге, словно маленькая танцовщица. блики падали на пол и на диван. и мне казалось, что это вода играет в сосуде. сейчас пойдет экскурсия. я слышу шаги, и голоса, и терпеливый рассказ служительницы музея. его я уже запомнил наизусть и теперь подсказываю слова, если она забывает. о кабинете говорят немного, только: "здесь работал пушкин. " а как работал? что здесь происходило? должны же увидеть склонившуюся над работой голову с угольными кудрями; кажется, дотронься - и вспыхнут. они и горели, когда я касался их на прощание, прежде чем скрыться в алом сиянии за горизонтом. потом я возвращался и снова утыкался в камин. я вернулся сегодня, я вернусь завтра, я буду всегда, потому что я бессмертен. и - знаю - всегда найду его след в этом мире.