Как даниил хармс относится к героям стихотворения "бульдог и таксик? "

детская уже не могла прокормить хармса, и они с женой временами жестоко голодали. "пришло время еще более ужасное для меня, - записывает он 1 июня 1937 года. - в детиздате придрались к каким-то моим стихам ("из дома вышел " - вл.г.) и начали меня травить. меня прекратили печатать. мне не выплачивают деньги, мотивируя какими-то случайными задержками. я чувствую, что там происходит что-то тайное, злое. нам нечего есть. мы страшно голодаем. я знаю,что мне пришел "

в среде писателей он чувствует себя чужим. стихи "на посещение писательского дома 24 января 1935 года" начинаются строчками: "когда оставленный судьбою, я в двери к вам стучу, друзья, мой взор темнеет сам собою и в сердце стук унять "

второй арест, в 1937 году, не сломил его. после скорого освобождения он продолжал творить. чудо,чудеса врывались в его рассказы и пьесы, приобретая подчас гротесковые, абсурдные формы, но эти формы парадоксальным образом соотносились с той жизнью, которая окружала самого хармса, и потому даже самые короткие его вещи выглядят художественно и философски законченными.

он жил высокой духовной жизнью, пускай его круг ограничивался несколькими друзьями (введенский, липавский, друскин, олейников.. большая дружба связывала его с художниками: петром соколовым, владимиром татлиным (он, кстати, талантливо иллюстрировал его книжку "во-первых и во-вторых"), с казимиром малевичем, на смерть которого он отозвался прекрасными стихами, с ученицами филонова алисой порет и татьяной глебовой, с музыкантами исайей браудо, марией юдиной, с иваном

я нарочно не останавливаюсь на внешнем облике хармса, столько раз описанном во всех мемуарах, - облике чудака. нет, мемуаристы этот облик, конечно, не выдумали, не сочинили. хармс и вправду одевался на обычный взгляд вызывающе, странно, иногда нелепо, но если мы будем говорить только об этом, мы не узнаем о хармсе ничего. это все из области легенды и анекдотов о хармсе. а по сути его внешность могла стоить ему жизни. вера кетлинская, которая возглавляла в блокаду ленинградскую писательскую организацию, рассказывала, что ей в начале войны, приходилось несколько раз удостоверять личность хармса, которого подозрительные граждане, в особенности подростки, принимали из-за его странного вида и одежды (гольфы, необычная шляпа, "цепочка с массой загадочных брелоков вплоть до черепа с костями" и т.д.) за шпиона. "двадцать третьего августа, - сообщала в письме от 1 сентября 1941 года м.малич своему другу наталии шанько, эвакуировавшейся на урал, - даня уехал к николаю макаровичу. я осталась одна без работы, без денег, с бабушкой на руках. что со мной будет, я не знаю, но знаю только, что жизнь для меня кончена с его отъездом". "отъезд," "к николаю макаровичу" - что за этим стояло, друзья понимали сразу. н.м.олейников был давно арестован и, по слухам, погиб. < >