Износ обуви углубления в ступенях древних лестниц протирание локтей пиджаков брюк не наводят ли эти будничные явления на глубокие научные на какие

Выслушай то, что скажу, и ты сам, несомненно, признаешь, что существуют тела, которых мы видеть не можем. ветер, во-первых, морей неистово волны бичует, рушит громады судов и небесные тучи разносит или же, мчась по полям, стремительным кружится вихрем, мощные валит стволы, неприступные горные выси, лес низвергая, трясет порывисто: так, налетая, ветер, беснуясь, ревет и проносится с рокотом грозным. стало быть, ветры – тела, но только незримые нами. море и земли они вздымают, небесные тучи бурно крутят и влекут внезапно поднявшимся вихрем; и не иначе текут они, всё пред собой повергая, как и вода, по природе своей хоть и мягкая, мчится мощной внезапно рекой, которую, вздувшись от ливней, полнят, с высоких вершин низвергаясь в неё, водопады, леса обломки неся и стволы увлекая деревьев. крепкие даже мосты устоять под внезапным напором вод неспособны: с такой необузданной силой несётся ливнем взмущённый поток, ударяя в устои и сваи, опустошает он всё, грохоча; под водою уносит камней громады и все преграды сметает волнами. так совершенно должны устремляться и ветра порывы, словно могучий поток, когда, отклоняясь в любую сторону, гонят они всё то, что встречают, и рушат, вновь налетая и вновь; а то и крутящимся смерчем всё, захвативши, влекут и в стремительном вихре уносят. стало быть, ветры – тела, повторяю, незримые нами, раз и по свойствам они, и по действиям могут сравниться с мощными рек, видимым телом. далее, запахи мы обоняем различного рода, хоть и не видим совсем, как в ноздри они проникают. также палящей жары или холода нам не приметить зреньем своим никогда, да и звук увидать невозможно. но это всё обладает, однако, телесной природой, если способно оно приводить наши чувства в движенье: ведь осязать, как и быть осязаемым, тело лишь может. и, наконец, на морском берегу, разбивающем волны, платье сыреет всегда, а на солнце вися, оно сохнет; видеть, однако, нельзя, как влага на нём оседает, да и не видно того, как она исчезает от зноя. значит, дробится вода на такие мельчайшие части, что недоступны они совершенно для нашего глаза. так и кольцо изнутри, что долгое время на пальце носится, из году в год становится тоньше и тоньше; капля за каплей долбит, упадая, скалу; искривлённый плуга железный сошник незаметно стирается в почве; и мостовую дорог, мощённую камнями, видим стёртой ногами толпы; и правые руки у статуй бронзовых возле ворот городских постепенно худеют от припадания к ним проходящего мимо народа. нам очевидно, что вещь от стиранья становится меньше, но отделение тел, из неё каждый миг уходящих, нашим глазам усмотреть запретила природа ревниво. и в заключенье: того, что и дни , и природа мало- к вещам, заставляя расти постепенно, нам не увидеть никак и при всей изощрённости зренья. также в вещах, что хиреть начинают от старости дряхлой, как и в приморских камнях, изъеденных едкою солью, ты не усмотришь того, что из них каждый миг убывает. так при посредстве невидимых тел природа.

ответ в)