Составить рассказ про илью муромца- небольшое

Из города   мурома, из села карачарова   выезжал удаленький дородный добрый молодец илья муромец. побил он по дороге врагов у чернигова, а потом встретил соловья разбойника , который пугает всех своим свистом  и ранит его  в правый глаз. илья пристегивает соловья к стремени. когда они проезжают мимо дома разбойника, его зятья хотят сразиться с ильей, но тот приглашает муромца в гости, на что   богатырь не соглашается.   илья приезжает к князю владимиру в киев. тот просит соловья доказать, что он силен и убеждается в этом ( маковки покосились, деревья попадали от свиста). муромец увозит разбойника в чисто поле и отрубает ему голову

Фамусовы, молчалины, загорецкие и прочие видоизменились так, что не  влезут уже в кожу грибоедовских типов. резкие черты отжили, конечно: никакой фамусов не станет теперь приглашать в шуты и ставить в пример максима петровича, по крайней мере так положительно и явно. молчалин, даже перед горничной, втихомолку не сознается теперь в тех заповедях, которые завещал ему отец; такой скалозуб, такой загорецкий невозможны даже в далеком захолустье. но пока будет существовать стремление к почестям помимо заслуги, пока будут водиться мастера и охотники угодничать и "награжденья брать и весело пожить",пока сплетни, безделье, пустота будут господствовать не как пороки, а как стихии общественной жизни, --до тех пор, конечно, будут мелькать и в современном обществе черты фамусовых, молчалиных и других,  нужды нет, что с самой москвы стерся тот "особый отпечаток", которым  гордился фамусов.    образовалось два лагеря, или, с одной стороны, целый лагерь фамусовых и всей братии "отцов и старших", с другой -- один пылкий и отважный боец, "враг исканий". это борьба на жизнь и смерть, борьба за существование, как новейшие натуралисты определяют естественную смену поколений в животном мире. фамусов хочет быть "тузом" -- "есть на серебре и на золоте, ездить цугом, весь в орденах, быть богатым и видеть детей богатыми, в чинах, в орденах и с ключом" -- и так без конца, и все это только за то, что он подписывает бумаги, не читая и боясь одного, "чтоб множество не накопилось их".