Отношение лермонтова к одиночеству *напишите *

переживание печального одиночества. поиски смысла жизни.в ранней лирике лермонтова исходным остаётся переживание печального одиночества: "брожу один, как отчуждённый". уже в первых стихотворениях проявляется настроение отрицания. уныние вызвано отсутствием страны,"где дружба дружбы не обманет, любовь любви не изменит".однако скоро откровенные признания лирического героя о себе сменяются страстным монологом, направленным против "здешнего света", равнодушного к "глубоким познаниям", славе, таланту, "пылкой любви свободы". в произведении "монолог", речь уже о многих: субъективное "я" сменяется расширительным "мы": "средь бурь пустых томится юность наша, и быстро злобы яд её мрачит, и нам горька остылой жизни чаша; и уж ничто души не веселит".так складывался образ разочарованного поколения, отравленного пустым светом. образ "жизни чаши" типичен для ранней лирики лермонтова и достигает кульминации в стихотворении "чаша жизни": "мы пьем из чаши бытия с закрытыми очами, златые омочив края своими же слезами, когда же перед смертью с глаз завязка упадет, и все, что обольщало нас, с завязкой исчезает; тогда мы видим, что пуста была златая чаша, что в ней напиток был - мечта, и что она - не наша! ".не зря лермонтов называл себя «сыном страданий». образ "вечные странники" даёт ключ ко всему произведению: "мчитесь вы, будто, как я же, ". судьба туч оказывается сближенной с судьбой поэта: "я меж людей беспечный странник, для мира и небес чужой".как и он, они вынуждены расставаться с родной стороной "милым севером". та же "чаша страданий". а дальше? "нет, вам наскучили нивы бесплодные…". тучи никто и ничто не гонит, они никому не мешают. тучи свободны от всего, в том числе и от людских переживаний, страстей. они – "вечно холодные". в сущности, это прямое противопоставление двух мировоззрений. та свобода, которая освобождает человека от всяких привязанностей, от теплоты дружбы от участия в судьбе других, отрицается. да, я , я гоним, я не свободен, но у меня есть идеалы, есть чувство родины. и как бы ни сильна была тоска, её не променять на холодное равнодушие тех, для кого нет изгнания потому, что нет родины