"начальник конзапаса" "их было девять" "мой первый гусь" (написать к каждому рассказу основную мысль)

Девяти пленных нет в живых. я знаю это сердцем. когда голов, взводный командир из сормовских рабочих, убил длинного поляка, я сказал начальнику штаба: -  пример взводного развращает бойцов. надо отправить их в штаб для опроса.начальник штаба разрешил. я вынул из сумки карандаш и бумагу и вызвал голова.-  ты через очки смотришь на свет, - сказал он, глядя на меня с ненавистью.-  через очки, - ответил я. - а ты как смотришь на свет, голов? -  я смотрю через несчастную нашу рабочую жизнь, - сказал он и отошел к пленному, держа в руках польский мундир с болтающимися рукавами. мундир не пришелся по мерке. рукава едва достигали локтей. тогда голов прощупал пальцами егеревские кальсоны пленного.-  ты офицер, - сказал голов, закрываясь рукой от солнца.-  нет, - услышали мы твердый ответ.-  наш брат таких не носит, - пробормотал голов и замолчал. он молчал, вздрагивал, смотрел на пленного, глаза его белели и расширялись.-  матка вязала, - сказал пленный с твердостью. я обернулся и взглянул на него. это был юноша с тонкой талией. на желтых щеках его вились баки.-  матка вязала, - повторил он и опустил глаза.-  фабричная у тебя матка, - подхватил андрюшка бурак, румяный казачок с шелковыми волосами, тот самый, который стаскивал штаны с умирающего поляка. штаны эти были переброшены через его седло. смеясь, андрюшка подъехал к голову, осторожно снял у него с руки мундир, кинул к тебе на седло поверх штанов и, легонько взмахнув плетью, отъехал от нас.солнце вылилось в это мгновение из-за туч. оно ослепительно окружило андрюшкину лошадь, веселый ее бег, беспечные качания ее куцого хвоста. голов с недоумением посмотрел вслед удалявшемуся казаку. он обернулся и увидел меня, составлявшего пленным список. потом он увидел юношу с вьющимися баками. тот поднял на него спокойные глаза снисходительной юности и улыбнулся его растерянности. тогда голов сложил руки трубкой и крикнул: республика наша живая еще, андрей. рано дележку делать. скидай барахло! андрей и ухом не повел. он ехал рысью, и лошаденка его бойко выкидывала из-под себя хвост, точно отмахивалась от нас.-  измена, - прошептал тогда голов, произнося это слово по буквам, и стал жалок, и оцепенел. он опустился на колено, взял прицел и выстрелил, и промахнулся. андрей немедля повернул коня и поскакал к взводному в упор. румяное и цветущее лицо его было сердито.-  слышь, земляк, - закричал он звонко и вдруг обрадовался звуку своего сильного голоса, - "как бы я не стукнул тебя, взводный, к такой-то свет матери. тебе десяток шляхты прибрать - ты вон каку суету поднял. по сотне прибирали, тебя в подмогу не звали… рабочий ты если - так сполняй свое дело…и победоносно поглядев на нас, андрюшка отъехал галопом. взводный не поднял на него глаз. он взялся рукой за лоб. кровь лилась с него как дождь со скирды. он лег на живот, пополз к ручью и надолго всунул в пересыхающую воду разбитую свою окровавленную голову…девяти пленных нет в живых. я знаю это сердцем. сидя на коне, я составил им список, аккуратно разграфленный. в самой первой графе были номера по порядку, в другой - имя и фамилия и в третьей наименование части. всего вышло девять номеров. и четвертым из них был адольф шульмейстер, лодзинский приказчик, еврей. он притирался все время к моему коню и гладил мой сапог трепещущими нежащими пальцами. нога его была перебита прикладом. от нее тянулся тонкий след, как от раненой охромевшей собаки, и на щербатой, оранжевой лысине шульмейстера закипал сияющий на солнце пот.-  вы jude, пане, - шептал он, судорожно лаская мое стремя. вы - jude, - визжал он, брызгая слюной и корчась от радости.-  стать в ряды, шульмейстер, - крикнул я еврею, и вдруг, охваченный смертоносной слабостью, я стал ползти с седла и сказал, задыхаясь: - почем вы знаете? -  еврейский сладкий взгляд, - взвизгнул он, прыгая на одной ноге и волоча за собой собачий тонкий след. - сладкий взгляд ваш, пане.я едва оторвался от предсмертной его суетливости. я опоминался медленно, как после контузии.начальник штаба приказал мне распорядиться и уехал к частям.пулеметы втаскивали на пригорок, как телят, на веревках. они двигались рядком, как дружное стадо, и успокоительно лязгали. солнце заиграло на их пыльных дулах. и я увидел радугу на железе. поляк, юноша с вьющимися баками, смотрел на них с деревенским любопытством. он подался всем корпусом вперед и открыл мне голова, выползавшего из канавы, внимательного и бледного, с разбитой головой и винтовкой на отвес. я протянул к голову руки и крикнул, но звук задохся и разбух в моей гортани. голов поспешно выстрелил пленному в затылок и вскочил на ноги. удивленный поляк повернулся к нему, сделав полный круг, как на ученье. медленным движением женщины поднял он обе руки к затылку, рухнул на землю и умер мгновенно.улыбка облегчения и покоя заиграла тогда на лице голова. к нему легко вернулся 

Поэты,  писатели, да и просто школьники, пишущие  поэмы, стихи,  сочинения  часто посвящают его кому - то. и этот кто - то обязательно важная личность в жизни писателя.  возможно, это любимый челловек, возможно, мама или папа. этот  рассказ, стих, воспоминание как письмо для посвящённого. в нём автор рассказывает всё, что не смог сказать словами, что не смог написать в письме. мотивы  всегда бывают признание в любви, предложение выйти мы,  просто читающие не можем уловить тот смысл, тот посыл, который вложил автор для посвящённого. а тот, кому  посвящено это произведение обязательно уловит  смысл написанного  и поймёт, много ли он значит в жизни этого человека. произведение,  посвящённое  кому - либо целая исповедь, рассказывающая о значимости человека в жизни  автора.