І! мені треба зробити розповіть або твір про квітучий сад

Квітучий яблуневий сад (опис) колір яблуні! колір ніжності весен їй, колір радості весняної, колір весен їй мрії. іду по стежці, що змійкою в’ється між рідким чагарником. вона веде мене в сад. у дивний, квітучий яблуневий сад. от він коштує, щасливий, богатый, розкішний! і легка прохолодь овіває його. сад спалахнув пінною пожежею переді мною. біло-рожеві маси квітів. блакитне прозоре небо… сад весь наповнений гулом бджіл. після побачення з кожною квіточкою вони несуть із собою на лапках ніжний пилок і ароматний нектарправоруч, на повороті до альтанки, яблуня схилилася, схожа на жінку в білій накидці, що махає мені білосніжною рукою. на корі дерев намиста роси переливаються на сонечку. а під деревами – свіжа зелень трав, посипана легкою заметіллю ніжно-рожевих, сніжно-білих пелюстківця довга алея веде мене до самого серця саду – у саму гущавину молодих квітучих яблунь. і отут уже губишся, що же з них прекрасніше? але краса квітучих яблунь не вічна. і сад, начебто розуміючи це, за короткий час прагне показати вся своя пишнота: і звуки, і фарби, і заходиз вікна моєї кімнати я дивлюся на сад, і щастя прокидається із мною щоранку. весь, весь білий! після темної, непогожої осені й холодної зими знову ти молодий, повний щастя, ангели небесні не покинули тебе

Машенька павлецкая, молоденькая, едва только кончившая курс институтка, вернувшись с прогулки в дом кушкиных, где она жила в гувернантках, застала необыкновенный переполох. отворявший ей швейцар михайло был взволнован и красен, как рак.сверху доносился шум.«вероятно, с хозяйкой — подумала машенька, — или с мужем »в передней и в коридоре встретила она горничных. одна горничная плакала. затем машенька видела, как из дверей ее комнаты выбежал сам хозяин николай сергеич, маленький, еще не старый человек с обрюзгшим лицом и с большой плешью. он был красен. его не замечая гувернантки, он прошел мимо нее и, поднимая вверх руки, воскликнул: — о, как это ужасно! как бестактно! как глупо, дико! мерзко! машенька вошла в свою комнату, и тут ей в первый раз в жизни пришлось испытать во всей остроте чувство, которое так знакомо людям зависимым, безответным, живущим на хлебах у богатых и знатных. в ее комнате делали обыск. хозяйка федосья васильевна, полная, плечистая с густыми черными бровями, простоволосая и угловатая, с едва заметными усиками и с красными руками, лицом и манерами похожая на простую бабу-кухарку, стояла у ее стола и вкладывала обратно в рабочую сумку клубки шерсти, лоскутки, очевидно, появление гувернантки было для нее неожиданно, так как, оглянувшись и увидев ее бледное, удивленное лицо, она слегка смутилась и пробормотала: — pardon  1, я нечаянно зацепила , сказав еще что-то, кушкина зашуршала шлейфом и вышла. машенька обвела удивленными глазами свою комнату и, ничего не понимая, не зная, что думать, плечами, похолодела от что федосья васильевна искала в ее сумке? если действительно, как она говорит, она нечаянно зацепила рукавом и рассыпала, то зачем же выскочил из комнаты такой красный и взволнованный николай сергеич? зачем у стола слегка выдвинут один ящик? копилка, в которую гувернантка прятала гривенники и старые марки, была отперта. ее отперли, но запереть не сумели, хотя и исцарапали весь замок. этажерка с книгами, поверхность стола, постель — всё носило на себе свежие следы обыска. и в корзине с бельем тоже. белье было сложено аккуратно, но не в том порядке, в каком оставила его машенька, уходя из дому. обыск, значит, был настоящий, самый настоящий, но к чему он, зачем? что случилось? машенька вспомнила волнение швейцара, переполох, который всё еще продолжался, заплаканную горничную; не имело ли всё это связи с только что бывшим у нее обыском? не замешана ли она в каком-нибудь страшном деле? машенька побледнела и вся холодная опустилась на корзину с бельем.в комнату вошла горничная.— лиза, вы не знаете, зачем это обыскивали? — спросила у нее гувернантка.— у барыни пропала брошка в две — сказала лиза.— да, но зачем же меня обыскивать? — всех, барышня, обыскивали. и меня всю нас раздевали всех догола и а я, барышня, вот как перед не то чтоб ихнюю брошку, но даже к туалету близко не подходила. я и в полиции то же скажу.— зачем же меня обыскивать? — продолжала недоумевать гувернантка.— брошку, говорю, барыня сама своими руками всё обшарила. даже швейцара михайлу сами обыскивали. чистый срам! николай сергеич только глядит да кудахчет, как курица. а вы, барышня, напрасно это дрожите. у вас ничего не нашли! ежели не вы брошку взяли, так вам и бояться нечего.— но ведь это, лиза, оскорбительно! — сказала машенька, задыхаясь от негодования. — ведь это подлость, низость! какое она имела право подозревать меня и рыться в моих вещах? — в чужих людях живете, барышня, — вздохнула лиза. — хоть вы и барышня, а всё как бы это не то, что у папаши с мамашей повалилась в постель и горько зарыдала. никогда еще над нею не совершали такого насилия, никогда еще ее так глубоко не оскорбляли, как ее, благовоспитанную, чувствительную девицу, дочь учителя, заподозрили в воровстве, обыскали, как уличную женщину! выше такого оскорбления, кажется, и придумать нельзя. и к этому чувству обиды присоединился еще тяжелый страх: что теперь будет! ? в голову ее полезли всякие несообразности.  сама план составляй