okszav

19.07.2021 20:56

Русский язык

Есть ответ 👍

Напишите изложение — плохо твое дело, бобка,—сказал сережа, укладываясь спать накануне дня своего рождения.— рождения у тебя нет, пирог тебе печь не будут, и гости к тебе не придут. белый шпиц ласково ткнул голую сережину ногу мокрым, блестящим носом. сережа похлопал его по лохматой шкурке: — ничего, бобик, не огорчайся. пирогом-то уж я тебя завтра угощу.— и, зажмурив глаза, он повернулся к стене, чтобы скорее уснуть. сережа проснулся и сразу вспомнил, что сегодня ему исполнилось десять лет. он тихонько засмеялся от радости и залез с головой под одеяло, в тепло и темноту. уходя в школу, сережа : — я вернусь поздно: после школы у меня сегодня музыка. — и слава богу! —сказала работница груша.— по крайности под ногами вертеться не будешь. вернувшись, сережа долго звонил на темном крыльце. за дверью слышны были смех и музыка. «гости,— подумал сережа,— патефон». наконец ему открыла груша. за столом сидело много народу, все папины и мамины знакомые. они стучали посудой, пили, ели и с полным ртом говорили все враз. — a-а! именинник! —закричал, заметив сережу, семен иванович, папин сослуживец, про которого папа недавно говорил, что семен иванович — кляузник и подхалим. его соседка удивленно подняла подбритую в ниточку бровь: — как? разве это маленький именинник? а я думала — сам хозяин! он тихонько пробрался к матери на конец стола и, примостившись на ее стуле, шепнул ей на ухо: — мам, я есть хочу. — сейчас, сереженька, — понимающе кивнула она головой,— вот килечку скушай и винегрета. — я пирога хочу. мать окинула взглядом стол. — погоди, сереженька, пирога мало осталось, а некоторые еще не брали. сережа вздохнул и стал ковырять вилкой в винегрете. — ведь он у вас, кажется, музыкант,— снисходительно обратилась к матери незнакомая — сереженька, а ну-ка фокстротец! — весело подмигнул папа. — нас этому не учили,— сказал сережа и виновато добавил: — разве по нотам? ноты достали, и сережа стал играть. — вот это я понимаю! — зааплодировал семен иванович, и, схватив за спину свою соседку, уткнулся ей в плечо, и засеменил ногами. все оживились. танцевали долго. потом заставили сережу играть вальс. потом опять пили, встретив овацией появившиеся откуда-то полные бутылки. наконец, кто-то взглянул на часы. все заохали и, суетливо толкаясь, смеясь и крича, пошли в прихожую. оставшись один, сережа оглядел развалины ужина: на скатерти валялись объедки пирога, окурки торчали из консервных коробок, лежа ли мокрые во всех тарелках. на уцелевшем куске торта красовалась, широко раскрыв рот, голова селедки. под столом кто-то завозился. сережа заглянул туда: бобик, зажмурив от удовольствия глаза, объедал большой кусок пирога, кем-то уроненный с тарелки. — счастливый ты, бобка: рождения у тебя нет, пирог ешь… гости к тебе не ходят…— и, обиженно вздохнув, опустил на подушку сонную голову. в прихожей захлопнулась дверь за последними крикливыми гостями. — ну слава богу! —сказала мать, входя в комнату.— рождение справили не хуже, чем у людей. кажется, все довольны.