Из этого текста выписать причастия и деепричастия в два столбца ! 40 ! сергий радонежский парень с чистым розовым лицом, сероглазый и светловолосый, вроде бы ничем, кроме этой деревенской чистоты лица и ясности взора, не примечательный и не отличимый от прочих, зрел на князя без настырности, но и не лукавя, не скрывая любопытного взора: не видал никогда, а тут впервой, рядом, в пяти шагах, хозяин москвы, великий князь симеон! а великий князь смотрел, в свой черёд, в его сторону и беседовал с осанистым боярином, совсем не замечая парня, не ведая, что его путь сейчас едва не пересёкся с путём того, кого он, князь, будет мучительно искать всю свою жизнь, ошибаясь и не находя, будет искать, ибо без него не чает спасения ни себе, ни граду московскому. а он, грядущий сергий, нынешний варфоломей, пришедший из радонежа на городовое дело, — вот он, в пяти шагах! взгляни, протяни руку! но не видит князь, и — как знать? — лучше ли было бы, кабы увидел, почуял, приблизил к себе? молодой парень с секирою в руках ещё только собирается уйти в монастырь, ещё только начинает копить в себе ту силу, что потом на века определит духовную красоту руси и провидение недаром отводит князевы глаза в сторону. не должно мешать этому пути, не должно затворять врата подвигу, не должно рушить медленное и многотрудное восхождение ввысь, к совершенному парению духа. и потому князь, ещё раз бегло оглядев работающих, трогает в сопровождении бояр дальше, проплывая ярким изукрашенным видением мимо смердов в посконных рубахах, а варфоломей, мало передохнув, берётся за другорядное бревно, не ведая ещё и сам, что его отныне связала с московским князем ещё одна долгая нить, нить взаимной нужды и приязни, у которой, так же как у любой нити, есть начало и есть конец, и в конце этом от него, варфоломея, будет зависеть уже не только участь москвы, но и всей великой святой руси, всего обширного залесья и иных земель, покуда ещё не подчинённых московским самодержцам и даже отнюдь не чающих этого подчинения.

Причастия     не отличимый,пришедший  ,грядущий  совершенному  ,изукрашенным  ,подчинённых  ,чающих  деепричастия    не лукавя, не скрывая,не замечая, не ведая,  оглядев    ,ошибаясь и не находя,проплывая ,передохнув,  ведая  парень с чистым розовым лицом, сероглазый и светловолосый, вроде бы ничем, кроме этой деревенской чистоты лица и ясности взора, не примечательный и не отличимый от прочих, зрел на князя без настырности, но и не лукавя, не скрывая любопытного взора: не видал никогда, а тут впервой, рядом, в пяти шагах, хозяин москвы, великий князь симеон! а великий князь смотрел, в свой черёд, в его сторону и беседовал с осанистым боярином, совсем не замечая парня, не ведая, что его путь сейчас едва не пересёкся с путём того, кого он, князь, будет мучительно искать всю свою жизнь, ошибаясь и не находя, будет искать, ибо без него не чает спасения ни себе, ни граду московскому. а он, грядущий сергий, нынешний варфоломей, пришедший из радонежа на городовое дело, — вот он, в пяти шагах! взгляни, протяни руку! но не видит князь, и — как знать? — лучше ли было бы, кабы увидел, почуял, приблизил к себе? молодой парень с секирою в руках ещё только собирается уйти в монастырь, ещё только начинает копить в себе ту силу, что потом на века определит духовную красоту руси и провидение недаром отводит князевы глаза в сторону. не должно мешать этому пути, не должно затворять врата подвигу, не должно рушить медленное и многотрудное восхождение ввысь, к совершенному парению духа. и потому князь, ещё раз бегло оглядев работающих( трогает в сопровождении бояр дальше, проплывая ярким изукрашенным видением мимо смердов в посконных рубахах, а варфоломей, мало передохнув, берётся за другорядное бревно, не ведая ещё и сам, что его отныне связала с московским князем ещё одна долгая нить, нить взаимной нужды и приязни, у которой, так же как у любой нити, есть начало и есть конец, и в конце этом от него, варфоломея, будет зависеть уже не только участь москвы, но и всей великой святой руси, всего обширного залесья и иных земель, покуда ещё не подчинённых московским самодержцам и даже отнюдь не чающих этого подчинения.

из данного текста мне больше понравилась дочь авдотья васильевна. л.н.толстой описывает ее с равнодушно-рассеянным нравом, не деятельной, т.е. она никогда ничего не делала и не любила чем-либо заниматься. конечно, это ее не красит, но это можно объяснить тем, что она еще молода и все это со временем пройдет. когда подрастет, она станет совсем другой. от матери она отличается способностью любить, т.е. авдотья васильевна была одна из тех натур, которые если полюбят, то могут пожертвовать собою ради того, кого она полюбит.