Valerie954

17.11.2021 06:55

Русский язык

Есть ответ 👍

Напишите комментарий к этому тексту, . на западном фронте мне пришлось некоторое время жить в землянке техника-интенданта тарасникова. он работал в оперативной части штаба гвардейской бригады. тут же, в землянке, помещалась его канцелярия. целые дни он надписывал и заклеивал пакеты, припечатывал их сургучом, согретым над лампой, рассылал какие-то донесения, принимал бумаги, перечерчивал карты, стучал одним пальцем на заржавленной машинке, тщательно выбивая каждую букву. однажды вечером, когда я вернулся в нашу халупку, основательно промокнув под дождем, и сел на корточки перед печкой, чтобы растопить ее, тарасников встал из-за стола и подошел ко мне. - я, видите ли, - сказал он несколько виновато, - решил временно не топить печки. а то, знаете, печка угар дает, и это, видимо, отражается на ее росте.. она совсем расти перестала. - да кто расти перестал? - а вы что же, до сих пор не обратили внимания? - уставившись на меня с негодованием, закричал тарасников.- а это что? не видите? и он с внезапной нежностью поглядел на низкий бревенчатый потолок нашей землянки. я привстал, поднял лампу и увидел, что толстый кругляш вяза в потолке пустил зеленый росток. бледненький и нежный, с зыбкими листочками, он протянулся под потолок. в двух местах его поддерживали белые тесемочки, приколотые кнопками к потолочине. - понимаете? - заговорил тарасников. – все время росла. такая славная веточка вымахнула. а тут стали мы с вами топить часто, а ей, видно, не нравится. я вот тут зарубочки делал на бревне, и даты у меня проставлены. видите, как сперва быстро росла. иной день по два сантиметра вытягивала. вам честное благородное слово! а как стали мы с вами чадить тут, вот уже три дня не роста. так ей и захиреть недолго. давайте уж воздержимся. а меня, знаете, интересует: доберется он до выхода? ведь так и тянется поближе к воздуху, где солнце, чует из-под земли. и мы легли спать в нетопленной, сырой землянке. на другой день я сам уже заговорил с ним о его веточке. - представьте себе, почти на полтора сантиметра вытянулась. я же говорил, топить не надо. просто удивительное это явление ночью немцы обрушили на наше расположение массированный артиллерийский огонь. я проснулся от грохота близких разрывов, выплевывая землю, которая от сотрясения обильно посыпалась на нас сквозь бревенчатый потолок. тарасников тоже проснулся и зажег лампочку. все ухало, дрожало и тряслось вокруг нас. тарасников поставил лампочку на середину стола, откинулся на койке, заложив руки за голову: - я так думаю, что большой опасности нет. не повредит ее? конечно, сотрясение, но тут над нами три наката. разве уж только прямое попадание. а я ее, видите, подвязал. словно я с интересом поглядел на него. он лежал, запрокинув голову на подложенные за затылок руки, и с нежной заботой смотрел на зеленый слабенький росточек, вившийся под потолком. он просто забыл, видимо, о том, что снаряд может обрушиться на нас самих, разорваться в землянке, похоронить нас заживо под землей. нет, он думал только о бледной зеленой веточке, протянувшейся под потолком нашей халупы. только за нее беспокоился он. и часто теперь, когда я встречаю на фронте и в тылу взыскательных, занятых, суховатых на первый взгляд, как будто людей, я вспоминаю техника-интенданта тарасникова и его зеленую веточку. пусть грохочет огонь над головой, пусть промозглая сырость земли проникает в самые кости, все равно - лишь бы уцелел, лишь бы дотянулся до солнца, до желанного выхода робкий, застенчивый зеленый росток. и кажется мне, что есть у каждого из нас своя заветная зеленая веточка. ради нее готовы мы перенести все мытарства и невзгоды военной поры, потому что твердо знаем: там, за выходом, завешенным сегодня отсыревшей плащ-палаткой, солнце непременно встретит, согреет и даст новые силы дотянувшейся, нами выращенной и сбереженной ветке нашей.